Стратегия: «Замок Россия». Том 2 - Страница 121

121

Поначалу я порой не совсем точно понимал Гоблина.

Говорит он не по чистой фене, сибирские зеки, навкалываясь после отсидки на артельных приисках, по выходу из тайги говорят по-иному. Это разновидность пацанского "бодрячка" в деловой братковской вариации. Причём, "северного" типа, так говорят, например, питерские и кировские. На юге словечки другие, там кавказское влияние сильно.

Так что сначала я порой подвисал на секунды. Потом привык, как и все остальные, относясь к подобному жаргону, как к неотъемлемому фактору развития языка. Такие безписьменные сленги всегда очень динамичны, новое рождается постоянно, а у нас сей процесс особо подвижен — новая разновидность рождается на глазах. И под "локалкой" правильными мужиками анклава понимается не жилая зона ИТУ, а, несомненно, известное-другое, легендарное, да новое. Тут филологу скоро раздолье будет — продуктивная на генезис письменная составляющая, со смертью культуры SMS и каментов, исчезла, и потому узнавание адептами новаций идёт исключительно через личный живой контакт. А это, скажу я вам, зрелище!

К Гоблину все давно уже приспособились, ни внешность, ни манеры обманки не дают, но и жеманного не обещают. Что делать, Сомов такой, стыдливо колупать паркет ботинком никогда не будет.

— Воды хоть утопись, — описание от Гоблина продолжилось. — Речка в долинке разбегается на рукава, два потока подходят близко к развалинам. Там даже "бассейны", прикинь, есть, не пойми какие — то ли древние кенты нарыли, то ли природа-мать. И очень тепло.

Кастет откинулся назад. Серёга привстал, размял плечи. Долго уже сидим.

— Алексей Александрович, я туда приехал в райскую погоду, — поделился впечатлениями Демченко. — А вот мужики в первый раз пришли в проливной дождь. В обоих случаях у развалин тишина, теплынь, ветра нет. Райский климат. Сомов упоминал про "зелёнку", так там одичавший виноград кругом растёт. Чёрный такой, вкусный, кстати, крупней, чем у нас и послаще. Ещё сирень есть, повилика…

Я с удивлением посмотрел на него. Вот какие слова материковские люди знают, не то что мы, северяне, липу от вяза не отличаем.

Профессор, похоже, уже созрел для более длинных комментариев.

— Правильнее будет сказать: "микроклимат". Не удивительно. Хребет закрывает долину с севера и северо-запада, море теплое, инсоляция огромная. И много влаги, вот вам, коллеги, и ещё один фактор. Соответственно, сформировался огромный хорологический ресурс. Я бы предположил даже не "сочинский", а микроклимат субтропического абхазского типа, там могут произрастать цитрусовые. Несомненно, означенному оазису необходим ботанический осмотр, поиск остатков культурных посевов.

Услышав такое я, как мне показалось, на минутку, закрыл глаза, вспоминая фотографии и вновь оценивая рассказы сталкеров.

Итак.

Когда-то к этой "крепости" вели две дороги: одна по "морской" аллее, из бухты, вторая же наверняка поднималась на возвышенность. Если подняться по ней, то попадёшь в то место, которое мы ныне называем Промзоной. В Крепости есть два подвала, по объективным причинам пока не обследованные. Есть центральное здание в три этажа, небоскрёб по нынешним меркам, в котором сумрачно красуется старинный это самый… рефлекториум.

Ничего внутри не осталось от былой роскоши, только тёмное пространство с лучиками света.

В северной части безнадёжно ожидают новых хозяев руины жилых комнат. В южной — мастерские, каменные давильные прессы, кухни и конюшни. Рва у Крепости никогда не было. Внешние стены поросли душистой цепкой зеленью, а в каждой мелкой расселине зародилась земля, давшая приют маленьким цветкам. Из-под каждого камня и в простенках растёт трава, лиловые и белые кисти сирени выглядывают из нижних бойниц. Рядом руины небольших строений, их еле угадаешь, а звериные тропки, даже крошечные, отсутствуют, зверь сюда не заходил…

— Юрка влез на крышу это "рефлектора", молоток, почти как Монгол на высоте работает, — пробивался сквозь пелену моих мыслей низкий голос Гоблина. — Говорит, реально море видно…

Вот чёрт!

Ну, конечно же видно. И мне видно!

Я представил: ярко жжёт полуденное солнце, и от этого терпко пахнущие влагой тропические заросли манят ещё сильнее. Ещё сто шагов и вот оно: начинается царство зелени, кусты черемухи и лавра, широкая аллея вековых деревьев, идущая к… Я вижу море — огромное и пустынное! Лазурное! Там нас ждут восхитительные коралловые рифы, прекрасные песчаные пляжи, изумрудная зелень травы по бокам аллеи, освежающий морской бриз и шелест трапециевидных листьёв высоких пальм.

И большой фанерный щит с надписью, выполненной маслом в курортном стиле, с блондинкой в правом углу: "Пансионат "Южное Взморье", Замок "Россия".

Я открыл глаза, посмотрел на моросящий дождик за окном, и вновь прикрыл их.

Мне это нужно.

У нас это будет.

Так, что мы имеем — я уже с другим уровнем интереса вновь придвинул карту.

Большая удобная бухта, на западном берегу нужно строить морской Порт. По центру зона отдыха, а если идти по пляжу налево, то выйдешь к другой бухте, уже поменьше, а там и устье Волги. Чуть ближе одинокий высокий остров. А напротив, на уступе скалистого утёса стоит в молитве Смотрящим "мист-группа" Эдгара. Все в оранжевом, в окружение бесчисленных пёстрых ленточек, тут и там развешанных по соснам. Ничего, вытерпим и их, лишь бы нудистский пляж не забацали. Хотя сложности могут быть.

Люди с Морского занимаются морским же промыслом: по берегу, в восьми километрах к востоку начинается "крабовое поле". В поселении уже две мотолодки и один ялик — "моряки" исправно отлавливают добычу, приносимую течением. Пока в Морском Посту живут четыре семьи, но на подходе ещё две — постепенно формируется настоящий посёлок… не совсем обычных людей. Соответственно, здесь нужна системная власть, организация быта и работы. И обучение детей. Хотя, если в перспективе организовывать отделение школы в Промзоне — на весь район… Забирать детей у родителей — плохой метод, а фатальные неучи анклаву не нужны.

121