Стратегия: «Замок Россия». Том 2 - Страница 105

105

— Всё успели, комплект… Так значит, сегодня не летим? — в последний раз всхлипнула Благова.

— Никуда мы не летим, сейчас Гоблину сообщу. Без авиации семью вытащим, не впервой. И на плановое опыление забей, сообщи Туголукову, что всё, лафа кончилась, пусть выгоняет на ряды казачков или их жён с "пышкалками". Стой на своём, мол, всё, товарищи, топлива в обрез, стратегический резерв, даже если он есть у Сотникова, неприкосновенен.

Успокоив Эльзу, я оглянулся.

Белая "шестёрка" белорусов-строителей стоит прямо перед башней. Наш главный инженер Герман Янович что-то горячо обсуждает со своим бригадиром, великаном Колей Мазуровым. Проходя мимо них, я услышал край разговора.

— И сколько времени?

— Через два часа должны берлинцы приехать, успеем, — обнадёжил Герман.

— Неудобно как-то, получается, кидаем…

— О чём ты говоришь, Николай? Люди поймут, идёт пересмотр планов, позже ещё и сметы перекроим, без этого не обойтись.

— И что говорим?

— Говорим… Говорим, как есть: что сегодня цементный узел продукцию выдавать не будет — по вновь открывшимся обстоятельствам, типа "магазин закрыт на учёт". Потом выдаём по новым план-графикам и разнарядкам.

— Адская работа. Там же документов…

— Молодёжь привлекать будем, — неуверенно предложил главный инженер.

— Ага, А за ними кто будет смотреть?

— Ну, что делать… Ладно, что рядить, работать надо. Садись, Коль, за руль, поехали на склад.

Остальные пока здесь. Во дворе перед донжоном, чуть отойдя в сторону, вышедшие с совещания мужики коллективно задымили. Перекрёстные разговоры тихие, но напряжённые, всё те же: "Как что-нить зажать своё и отцыганить новое со складов". Но присутствует и ещё одна популярная тема из категории: "Собирался сдать старое в тигель, типа лучше новый выпишу, теперь зажму". Такой удар не пропустить невозможно, он всегда пролетит, через любую защиту. Растерянность невелика, но она есть — следствие неожиданности удара.

Я понял, что незримо витает в воздухе — страх. Прислушался, точно, и у меня есть.

Пока что мы, как брошенные дети, оторванные от груди, вот, пожалуй, самое точное определение. Почему всегда так? Ведь столько передумали, столько прикидывали… Бац! И опора вылетела. Только что всё было сладко и гладко, как вдруг мамка сбежала в неизвестном направлении, оставив дитя возле газетного киоска Курского вокзала. Пока так. Оглядимся, определим своё место и реальное состояние — может, и не возле Курского, может, и сами прокормимся.

Именно в те, самые первые дни нашего Второго, если считать начальным первые наши дни в анклаве, Испытания, где-то в посёлках родилось уникальное слово-феномен — "фабричное". Это гораздо шире, нежели просто некогда произведённое соответствующим способом.

Это значит — Оттуда. Это — Символ. Любой фабричный болт априори лучше местного, даже если первый сделан штамповкой из сыромятины, а второй точно нарезан и умело цементирован. Просто лучше — он же из Канала, он — Дар! Мифологема, самообман, но и якорь. Надежда и нить. Эта мифическая наполненность, эта коннотация слова была особо сильна именно в первые часы и дни, ослабевая постепенно, и лишь дню к десятому после События отпустив потребительские души и умы на свободу. А само слово осталось навеки. Произносить его рекомендовалось с особым ритуалом — подняв указательный палец кверху.

— Серёга, — меня кто-то дёрнул за рукав.

Я оглянулся. Вот тебя только тут и не хватало! Данила Хвостов, "тот ещё волосан", наш главный конструктор-креатор. Страшный товарищ, лучше с ним и не заговаривать, через десять минут укатает. В глазах горит азарт свободы, плещется безбрежье идей и путей решений. Готов подсказывать и предлагать, спаси господи. Человек-манифест.

— Ну.

— Ты же знаешь, что у Сотникова в подвале свой нехилый закуток имеется?

— Ну? — теряя терпение, повторил я.

— Бывал ведь внутря, поди?

— Да и ты побывал бы, не шлангуй каждый раз на переноске.

— Ты же знаешь, сколько у меня дел! — возмутился Хвостов.

— Ага. А остальные с шариками надувными гуляют среди роз.

— Да ладно те… Я что хочу сказать. Ну, тык это. Ты там лист люминевый не видел ли? "Двойку" или "тройку"?

— Хвост… Ну, ты, елочный банан, да нахрен мне на это смотреть? Я что, учётчик?

Учётчик, Демченко, учётчик. Ты свои дела учти, пойми, чем это аукнется группе.

Хорошо мужикам, остальные уже выплывают и фарватер видят. А мне-то что делать, что нужно менять в плане сталкерских работ? Народ, смотрю, суетится, какие-то оперативные меры предпринимает, пошевеливается, так сказать. А я? Мне кажется, или эта тема пока не особенно касается группы сталкеров? Что может выкатиться?

— Ну, вспомни же! — волосан грубо прервал мои размышления.

— Да не помню! — рявкнул я. — Вроде, не видел.

— Жаль, — Хвост сморщил конопатый нос и почесал его ногтями с чёрной подводкой. Но не успокоился: — А на металлоскладе, не знаешь, сколько брусков вторичного алюминия осталось?

Надо мне было подальше отойти. Пойду-ка на базу, потом в столовую, утром поесть не успел. Где, кстати, мои талоны? Полез в карман, ага, вот они — хм, ещё пять штук.

— Данил, ты спроси у Кати со склада, она тебе точно скажет, — как можно спокойней посоветовал я. Ещё немного, и я точно закатаю волосану в лоб. — Ты чё? Нашёл, блин, у кого спросить, где мы, а где Катя с чушками "люминя".

— Дык Дугин только что ей позвонил и запретил давать информацию, — окончательно заунывал волосан. — Никому, говорит, без моего ведома.

105